«Английский гений и мировая культура»

(в связи с 400-летием со дня смерти У. Шекспира и проведением
Года Великобритании в России)

25-26 ноября 2016 на филологическом факультете МГУ им. Ломоносова состоялась конференция «Английский гений и мировая культура» (в связи с 400-летием со дня смерти У. Шекспира и проведением Года Великобритании в России).

Конференцию проводила кафедра истории зарубежной литературы. Из двадцати пяти заявленных докладов состоялись двадцать три.

В своём вступительном слове заведующий кафедрой истории зарубежной литературы, д.ф.н., профессор В.М. Толмачёв говорил о гении атлантического севера, о его богатом языке, об искании Бога через культуру, о Шекспире, как авторе текстов, сохраняющих устойчивость в критике модернистов и постмодернистов. Подобно флоберовскому MadameBovary  c’estmoi, Шекспир  воспринимается как текст.

Заведующий кафедрой сравнительной истории литератур РГГУ, профессор РАНХиГС И.О. Шайтанов в своём докладе "Сонеты 1603 года - заключительный цикл. Дополнительные аргументы" предложил биографическую гипотезу, в свете которой сделана попытка в сборнике сонетов У. Шекспира выделить заключительный по времени создания цикл (сонеты 104–126), относящийся ко времени освобождения графа Саутгемптона из Тауэра в 1603 году. Отсылка к обстоятельствам биографии позволяет истолковать некоторые традиционно темные места в шекспировских сонетах. В качестве наиболее яркого примера такого рода традиционного непонимания метафоры без ее биографического подтекста приводится сонет 104. В связи с предложенной гипотезой поставлены общие вопросы: в какой мере творчество – биографическая проблема? Как переводить жанр?

Профессор РГГУ О.И. Половинкина в докладе "Шутовские интермедии в "печальных" пьесах Шекспира" проанализировала различные выступления шутов в комедиях, особенности их искусства в елизаветинском театре, эволюцию шутовских интермедий и специфику взаимодействия буффона с залом.

В докладе профессора кафедры истории зарубежной литературы МГУ О.Ю. Пановой "Уильям Шекспир, Сергей Динамов, и сталинский «поворот к классике» 1930-х гг." анализируется случай «красного шекспироведа» С. С. Динамова (1901-1939), в личности которого сочетались черты карьерно-ориентированного литературного функционера и ученого-литературоведа, искренне увлеченного своей исследовательской темой. Характерное для сталинской эпохи «раздвоение личности » ярко проявилось в его шекспироведческих работах. Любовь и неподдельный интерес к Шекспиру сочетаются в них со следованием генеральным директивам. Путь Динамова-шекспироведа отражает совершавшийся в первой половине 1930-хгг. поворот от установок 1920-х-начала 1930-х гг. – концепции мировой революционной и пролетарской литературы, принципа классового подхода в литературоведении – к «борьбе за классику» и понятию «народности классиков».

В докладе профессора ВШЭ И.Н. Лагутиной "«Шекспир жив»: задачи  и механизмы формирования культа классики в  СССР в 1930-е годы"исследована проблема идеологического присвоения литературной классики.

На основе неопубликованных архивных материалов были реконструированы механизмы мифологизации «советского» Шекспира в массовой прессе и в стратегии юбилейных мероприятий сталинской эпохи. Реабилитация классического искусства в 1930- е г. дала возможность превратить Шекспира в знаковую фигуру, обладавшую мощным ресурсом необходимых эпохе идеологических и политических смыслов.

Шекспир, приобретший «новую Родину», увиденный как современный советский классик, стал символом присвоения мирового художественного наследия, актуализацией мифа о «подлинности» социалистической культуры.

А.А. Корчевский, кандидат математических наук, доктор биологических наук, переводчик (Денвер, США) в своём докладе "«Двойное вероломство» в редакции Льюиса Теобальда: зачем нам русский перевод?"

остановился на проблеме шекспировского авторства на примере недавно опубликованного первого русского перевода пьесы «Двойное вероломство, или Влюбленные в беде» (в редакции Л. Теобальда), которая рассматривается как потенциальное свидетельство сотрудничества Шекспира и Флетчера (потерянный текст «Истории Карденио»). Докладчик сформулировал три основных группы свидетельств для принятия решений об авторстве Шекспира: историко-документальная информация, текстологические данные, и принадлежность к «шекспировскому канону» (последний может быть универсальным, либо относиться к определенному языку; например, «русский шекспировский канон»). Корчевский подчеркнул, что значительное число экспертов склоняется в пользу значительных пересечений между потерянной  «Историей Карденио» и «Двойным вероломством», несмотря на присутствие вставок редактора и возможного наличия дополнительной неизвестной позднейшей пьесы, использованной Теобальдом. Появление первого русского перевода «Двойного вероломства» является существенным шагом в расширении «шекспировского пространства»

 и позволит русскому читателю и зрителю ознакомиться с этим интересным историко-литературным артефактом.

Профессор факультета журналистики МГУ Н.Э. Микеладзе в докладе "Еще раз о стуке в ворота в «Макбете»" анализирует важнейшие символические жесты трагедии, стук в ворота и омовение рук, рассматривает их в контексте английских мистерий и приходит к выводу, что основное же значение эпизода с адским привратником в «Макбете», состоит в демонстрации того, как предатель теряет свою душу, которая отходит новому господину, стучится и падает в ад. Тогда как сам предатель до срока продолжает свое земное существование. Погружаясь, что закономерно, во всё большее безумие.

Профессор филологического факультета МГУ А.А. Липгарт посвятил доклад "Шекспировские тексты как отражение религиозных и политических конфликтов эпохи" проблеме интерпретации произведений Уильяма Шекспира в связи с политическими и религиозными конфликтами современной ему Англии.

Дискуссии о смысле многих произведений Шекспира продолжаются в течение нескольких веков, демонстрируя разнообразие подходов и множественность толкований. Имманентный подход к творчеству великого поэта и толкование его текстов в предельно абстрактных эстетических категориях искажают реальные условия создания шекспировских произведений и постановки его пьес. Полноценное понимание творчества Шекспира возможно лишь при обращении к фактам биографии поэта и более широкому историко-культурному контексту эпохи, в котором центральную роль играло противостояние приверженцев католичества и протестантства.

О.В. Разумовская, доцент РУДН, сделала доклад на тему "Шекспировские аллюзии в творчестве Милтона", посвященный анализу ранней лирики Милтона на предмет отсылок к творчеству Шекспира. Предметом тщательного рассмотрения стали произведения с ярко выраженной пасторальной окраской (поэма "Люсидас", диптих L'Allegro и Il Penseroso), в которых отчетливо прослеживается влияние Шекспира - как в образности, так и в стиле, что подтверждается многочисленными заимствованиями и перекличками текстов. Милтон сознательно и последовательно обращается к произведениям Шекспира в поисках удачных, емких и выразительных способов выражения собственной мысли. Он не просто заимствует, а учится у великого драматурга, и одновременно ведет с ним напряженный интертекстуальный диалог. Аллюзивность ранних произведений Милтона - одна из главных черт его ранней поэзии, и творчество Уильяма Шекспира, наряду с античными авторами и лирикой Эдмунда Спенсера, представляет для Милтона важнейший источник вдохновения.

Д.А. Иванов к.ф.н., доцент кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ сделал доклад "«Произведения особого жанра»: Шекспир и жанровые концепции его современников". 
Произведениями особого жанра» называл пьесы Шекспира в 1765 году Сэмюэль Джонсон, подразумевая их тягу к жанру трагикомедии. Становление этого жанра можно проследить и в творчестве Шекспира, и в смене современных ему жанровых концепций. Три из них — изложенные в «Защите поэзии» Филипа Сидни (ок. 1583), прологе к анонимной трагедии «Предостережение честным женщинам» (ок. 1596) и на гравюре к титульному листу «Сочинений» Бена Джонсона (1616) — показывают, что движение шло от двух драматических жанров, классических комедии и трагедии, к трем: трагедии, комедии и трагикомедии. Попутно актеры шекспировской труппы видоизменяли и усложняли эту ученую жанровую систему, приспосабливая ее к вкусам зрителей. Шекспир в ходе движения к своему типу трагикомедии, или поздней романтической драме, прошел долгий путь жанрового эксперимента, наиболее важными плодами которого стали его зрелые трагедии 1600-х годов — они, имея мало общего с классической трагедией, основывались на смешении различных жанровых моделей.

В докладе доцента кафедры истории зарубежной литературы А.Ю. Зиновьевой "Калибан о Сетебосе"" Р. Браунинга и проблема поэтической саморефлексии" рассматривались разные варианты понимания браунинговского драматического монолога (1865), связанные, прежде всего, с философией и эстетикой викторианского времени и рецепцией им шекспировских произведений. Была подчёркнута особого рода мифологизация "низменного" персонажа "Бури" Шекспира, ставшего для Браунинга воплощением поэтического протагониста эпохи "конца метафизики", что соответствует опыту других поэтов-современников Браунинга (С. Малларме) и позволяет проследить влияние викторианской традиции на стилистику будущего модернизма (Т.С. Элиот, Э. Паунд)."

М.Ф. Надъярных (Москва, ИМЛИ) сделала доклад "«Изобретение» Шекспира (к проблеме рецептивных стратегий испаноамериканского модернизма)". 
Рецепция и интерпретация текстов Шекспира в испаноамериканском модернизме соотносится с особенностями развития процессов латиноамериканской самоидентификации в общем контексте латиноамериканского литературоцентризма и литературного универсализма, в связи с развивающимся на рубеже XIX – XX веков культом классики, в соотношении с принципами построения порубежных педагогических и эстетических утопий. Истоки испаноамериканского открытия Шекспира, связываются с проблемой постижения экзистенциальных и художественных смыслов словесности. Становление специфической шекспировской призмы понимания современной реальности и современных литературных вымыслов рассматривается на основе анализа текстов Х.М.де Остоса, Х.Марти, Р.Дарио, М.Гутьерреса Нахера, Л.Лугонеса, П.Энрикеса Уреньи, Х.Э. Родо и др. Акцентируется внимание на образе Шекспира как персонажа, на возникающей в испаноамериканских перечтениях Шекспира дихотомии «искусного» и «искусственного», на мотивах «сна», «мечты», «двойничества», на взаимодействии трагического и иронического в испаноамериканских трактовках «гамлетовского» сюжета

В.С. Макаров (Москва, ПСТГУ) сделал доклад "Виртуальный мир как театр: шекспировский генезис компьютерных игр".

Редкая из теорий современных виртуальных миров обходится без отсылок к Шекспиру – монологу Просперо о снах, монологу Тезея о взгляде и воображении поэта, словам Жака о “мире-театре”. Доклад посвящен тому, как важные для современной теории виртуального мира идеи “погружения” (immersion), “трансформации” и “свободы действий” (agency) генетически связаны с теорией театральности и с представлением о Шекспире в европейской культуре как создателе максимально самодостаточных и резистентных театральных миров. Шекспировские аллюзии, цитаты и прямые заимствования сюжетных ходов, таким образом, становятся для разработчиков игр способом поразмышлять о границах “виртуального” и “реального”, а в последнее время все чаще – и “приемом сложности”, который подчеркивает моральную сложность выбора игрока.

Доцент кафедры истории зарубежной литературы Е.В. Фейгина в докладе "Итальянская семантика в комедиях У. Шекспира" рассматривала влияние итальянских образов и текстов в комедиях Шекспира.

Как показана Италия – место действия комедий «Укрощения строптивой», «Много шума из ничего», «Венецианский купец». В нескольких комедиях отмечаются итальянские источники сюжета. В докладе анализировалось превращение новеллы в драму, переосмысление итальянской комедии дель арте и учёной комедии, например, «Подменённые» Ариосто, как источник одной сюжетной линии «Укрощения строптивой». Итальянские образы Шекспира - наиболее мощное проявление эпохи английского Ренессанса и символ раннего Возрождения, радости бытия и творческой свободы.

Профессор Калужского государственного университета Н.И. Прозорова  сделала доклад ""Музыка мировая" и "музыка человеческая" в драматургии Шекспира". 
Идея деления музыки на "мировую" и "человеческую", на объективную музыку космоса и субъективную музыку человеческой души, впервые заявленная Боэцием в его трактате "Наставления к музыке", была подхвачена эстетикой Возрождения и реализована в художественной практике ренессансных писателей.  С этой точки зрения творчество Шекспира представляет особый интерес, поскольку в поэтике его произведений вышеназванная идея получила наиболее многогранное и универсальное воплощение. Категория музыкального представлена в его драматургии двумя противоположными векторами. Один указывает на идущую от античной традиции и усвоенную христианским Средневековьем "музыку сфер"; другой направлен внутрь и связан с музыкой, звучащей из глубин человеческой души. Предвосхищая поэтику романтизма, произведения Шекспира формируют концепцию музыки как истинного языка чувств, но при этом объединяют музыкальное и моральное, представляя добородетель как "внутреннюю музыку", что сближает их с традицией средневековой христианской этики. Две музыки - "мировая" и "человеческая" - объединяются у Шекспира представлением о гармонии, понимаемой как concordia discors, "согласие несогласного". Взятое в целом творчество Шекспира являет собой образец преодоления различного, "разноголосого" на путях гармонии, создающей стройное звучание единого художественного космоса.

Профессор Московского гуманитарного университета И.И. Лисович представила доклад "Шекспир и познание: поэтическая репрезентация пяти человеческих чувств". 
Гуманисты и ученые раннего Нового времени активно переосмысляют все способности души, в том числе и пять чувств под влиянием платоновской философии. Это привело к признанию наблюдения и опыта как достоверного источника знания. Переориентация со схоластической аристотелианской традиции на математическую платоническую нашла свое отражение не только в живописи, но и поэзии. Одним из примеров этого процесса может служить поэтическая рефлексия Шекспира, где также объектом репрезентации становятся пять чувств.

Е.Э. Овчарова (СПб., Политехнический университет) сделала доклад "Принц Гамлет и Офелия как герои сентиментального романа". 
Развитие романа, сюжет которого основывается на развитии личности героя, т.е. повествования, структурированного именно в соответствии с логикой психологического развития в полной мере в европейской литературе начинается с романов Гете и литературы сентиментализма.  Для данного явления часто используется термин личный роман («le roman personnel»), но существует и целый спектр названий, отражающих специфику того или иного произведения ─ роман психологический, автобиографический, лирический, философский, индивидуальный, интимный и т.д. Наиболее яркие образцы жанра были представлены во французской литературе первой половины XIX в. Можно с уверенностью утверждать, что «le roman personnel» возник в результате развития не только повествовательного, но драматического искусства Нового времени. Некоторые аспекты взаимодействия драматической и повествовательной формы повествования о становлении личности молодого человека, о процессе воспитания чувств, можно проследить, как это было сделано в докладе Овчаровой Е.Э., на примере цикла романов Гете о Вильгельме Мейстере.

Е.В. Журбина (Москва, МГУ) в докладе "Трагедия "Кориолан" в современных российских постановках: характер сценографии и декораций" рассматривала проблему современной театральной сценографии в российских постановках трагедии Шекспира "Кориолан". Рассматривается характер сценографии в постановках Школы Драматического Искусства (реж. И. Яцко, премьера 2007 г.) и Театра на Таганке (реж. Анна Потапова, премьера 2015 г.). Автор доклада указывает на особенности авторской концепции и трактовки  трагедии через включение античных элементов в сценографию первой постановки и полный отказ от античных аллюзий в костюмах и сценографии второй. 

Д.ф.н. Н.В. Захаров (Москва, МГуУ) сделал доклад "Портретные изображения Шекспира в виртуальной шекспиросфере".
«Шекспировская индустрия» как часть «Шекспиросферы» широко представлена в изобразительном искусстве, а также распространилась в других сферах, тиражируется на разных носителях. В статье отмечаются новые направления развития «шекспировской индустрии». Шекспирсовские образы навсегда вошли в визуальный опыт человечества, начиная с единственной прижизненной иллюстрации и двух подлинных портретов Шекспира XVII в.

Другие портреты драматурга созданы в постшекспировскую эпоху и являются либо портретами других неизвестных ныне людей, либо поздними подделками, которые появились в связи с ажиотажным спросом на оригинальное портреты Шекспира. Одних только хрестоматийных псевдоизображений Шекспира наберется столь много, что сам факт их существования дает повод говорить о них как о порождении «шекспировской индустрии».

Начиная с XVIII в. шекспировские сюжеты и образы играют все более заметную роль в западноевропейском изобразительном искусстве и, главное, в британском. Когда собственно Шекспир и его персонажи появились на памятных денежных средствах, монетах, бонах и марках, сказать трудно. Из наиболее показательных примеров использования этих образов в нумизматике можно назвать свежий пример. В начале 2016 г. Королевский монетный двор  выпустил в обращение в честь 400-й годовщины со дня смерти Шекспира 3 новые монеты с изображением черепа Йорика с розой, короны на мече и шутовского колпака со скипетром. Не меньший интерес представляют памятные медали. Отдельная тема для исследования — Шекспир и филателия, так как марок с изображением Барда тоже невероятное множество. Все это требует специального изучения, хронологической и тематической систематизации. Развитие новых информационных технологий уже придало «шекспировской индустрии» новые черты, особенно в части представления информации в Интернете. Уже существуют авторитетные электронные издания текстов Шекспира на английском и русском языках. Особый интерес представляют электронные энциклопедии. Развитие «шекспировской индустрии» шагнуло значительно дальше популярных изданий произведений Шекспира, создания культа вокруг различных театральных, кинематографические и телевизионные постановки его произведений, передач о жизни и творчестве драматурга. Она все более приобретает черты коммерческой эксплуатации образа как самого Барта, так и созданных им героев, использование их изображений на сувенирах.

Доклад к.ф.н. Н.В. Шипиловой (Москва, ПСТГУ) "Дочери Лира: шекспировский контекст в «женском» романе США и Канады 1980-1990-х гг."  посвящен интерпретации тем и образов шекспировского "Короля Лира" в современной литературе США и Канады.
На рубеже 1980-х-1990-х гг. постмодернистский роман, со свойственным ему интересом к литературной игре, обращается к сюжету "Лира" и пытается взглянуть на него с точки зрения женских персонажей (как Корделии, героини и мученицы, так и "злых" старших  сестер, получивших теперь право на самооправдание). При этом связь с шекспировским первоисточником может быть воплощена в самых разнообразных формах: так, роман Джейн Смайли "Тысяча акров" точно следует за сюжетом пьесы, заменяя, однако, трагедию отца трагедией дочерей, в то время как роман Маргарет Этвуд "Кошачий глаз" на символическом уровне обыгрывает ключевые образы "Лира", адаптируя их к жанру "романа о художнике".

К.ф.н., научный сотрудник кафедры истории зарубежной литературы МГУ Ю.В. Королинская  сделала доклад "Стриндберг как ученик Шекспира". Интерес Стриндберга к наследию Шекспира, не утихающий на протяжении всего его творческого пути, объявляется существенным импульсом для самоопределения «великого шведа» как драматурга-новатора и реформатора театра. Крайне субъективное отношение Стриндберга к Шекспиру свидетельствует о глубине его поэтической натуры, которая творила образ викторианского мастера, «взяв кровь и нервы из собственной жизни». Анализ статей и высказываний Стриндберга, его художественных произведений, изобилующих шекспировскими аллюзиями и реминисценциями, а также попыток частичного воссоздания викторианской сцены обнажают механизм, как наследие Шекспира выступает катализатором рождения современного драматурга и теоретика театра.  

Л.С. Артемьева (Нижний Новгород, ННГУ) сделала доклад "Макбетовский микросюжет в структуре пьесы А.П. Чехова «Три сестры»".

Структура пьесы А.П. Чехова «Три сестры» на уровне системы образов-персонажей позволяет выдвинуть гипотезу о наличии в ней шекспировского, а именно макбетовского, микросюжета, явленного имплицитно. Об это свидетельствует общность схемы строения сюжетных линий произведения Чехова и Шекспира, а также функциональная значимость сопоставления образов Чебутыкина, Солёного, Наташи и Леди Макбет. Узнаваемые театральные приемы, в культурном сознании ассоциируемые с шекспировским «Макбетом», (стук, мытье рук и несмываемое пятно крови, хождение по сцене со свечой) актуализируют в пьесе Чехова «макбетовский» микросюжет ожидания завтра, который организует архитектонику драмы и обусловливает смещение ее жанровой доминанты от драмы к трагедии.

Ю.А. Скальная (кафедра истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ) сделала доклад "Шекспировская философия искусства в преломлении модернистской и постмодернистской эпохи: «Море и зеркало» У. Х. Одена, «Привычка творить искусство» А. Беннетта»". В докладе рассматривается то двойное преломление, которое претерпевает шекспировский взгляд на фигуру художника, процесс творчества и вопрос бессмертия в последней пьесе Шекспира «Буря» (“The Tempest”, 1610–1611) в позднейших произведениях У.Х. Одена и А. Беннетта. Ключевой триадой для анализа становятся фигуры Просперо, Ариэля и Калибана. «Море и зеркало» (“The Sea and the Mirror”, 1942–1944) предстает своего рода апологией Калибана, неразрывно связанного с Ариэлем, так как, по мнению Одена, «Ариэль – это Калибан, увиденный в зеркале». В то же время оба они не что иное, как две стороны существа самого художника, а потому попытка отвергнуть Калибана во имя Ариэля или наоборот, равным образом обрекает художника на смерть. По Беннету, Калибан и Ариэль действительно имеют одно лицо, но лицо это не художника, а Другого (в данном случае, лицо мальчика по вызову Стюарта): художник же провидит в теле дух и через акт любви (но не прелюбодеяния) побуждает его к раскрытию и развитию. В пьесе Беннетта утверждается мысль о том, что с физической смертью художника не наступает конец: он продолжает жить в памяти людей, которых коснулся его гений, пусть даже литературная история предпочла оставить их за скобками. Таким образом, если Просперо Шекспира добровольно отказывается от бессмертия, а Просперо Одена считает его для себя изначально невозможным, то «привычка творить искусство» в одноименной пьесе Беннетта обрекает художника на бессмертие.

После окончания конференции участники обсудили основные идеи конференции, отметили интересные, яркие доклады и пожелали дальнейшей успешной научной деятельности друг другу и шекспироведению в целом.

Отчет подготовила доц. Е.В. Фейгина